Судьбу храма в честь иконы Божией матери «Утоли моя печали» легкой назвать нельзя. Во время строительства в начале XX века его несколько раз разбирали и складывали снова. Осуществить задумку местного архитектора Петра Зыбина - построить миниатюрную копию «по мотивам» московского собора Василия Блаженного - удалось далеко не сразу. Потому и затраты на новый храм были выше, чем на строительство более крупных церквей. Уже в советские годы местная власть сделала из «Утоли моя печали» дом матери и ребенка, а чуть позже и вовсе планетарий. Вернуть здание Саратовской епархии удалось лишь в 1990 году. Досталось оно ей в плачевном состоянии. В те годы церковь была отремонтирована, но качество проведенных работ оставляло желать лучшего. Новый виток изменений в храме начался с назначением в Саратовскую епархию епископа Лонгина, а настоятелем «Утоли моя печали» - отца Нектария. «Первый этап , если можно так назвать фактическое возвращение здания, был завершен: планетарий вновь превратился в храм, но и для работы простор открывался значительный. Боковой, Сергиевский придел (с левой стороны храма. - Авт.) был фактически изуродован встроенным туда кабинетом бухгалтера, над головой нависал низкий потолок, далеко не все иконы соответствовали канонам иконописания», - вспоминает священник свое первое знакомство с подворьем.
С иконостаса как раз и началась реконструкция. Лики святых писали мастера из Москвы, резали иконостас в мастерской Андрея Фехнера. Новые иконы дополнили уже бывшие в храме. Часть из них после реставрации засияла новыми красками. «Икону Божией Матери «Неувядаемый цвет», которую я впервые в жизни встретил именно в храме «Утоли моя печали», полгода реставрировали в столице. Она представляет особую ценность для нас, поскольку обладает своей собственной историей: судя по надписи на ней, написана она была в Андреевском скиту на Святой Горе Афон. Как попала в наш город и в наш храм - теперь можно, к сожалению, только гадать», - рассказывает игумен Нектарий. По его словам, при создании нового иконостаса (он выполнен в древнерусском стиле) и устроении киотов для отреставрированных и вновь написанных икон большое внимание уделялось тому, чтобы внутренний интерьер храма был решен в одном стиле.
После реставрации икон рабочие приступили к ремонту Сергиевского придела. На месте кабинета бухгалтера появилась купель для крещения с полным погружением. Это достаточно необычно для Саратова - она стала всего лишь четвертой в городе. Небольшой бассейн со специальной лесенкой рассчитан на взрослого человека. Тем не менее в храме осторожно относятся к тем, кто решил принять таинство крещения в зрелом возрасте. «Если в наш храм приходит взрослый человек, мы его не крестим сразу, не спросив, почему он решил принять христианство, - объясняет настоятель. - Порой человек относится к крещению, как к простой традиции. А необходимо, чтобы решение креститься было осознанным, основывалось на вере. Тогда есть надежда, что он не попадет в ту категорию людей, которая бывает в церкви трижды за свою жизнь: когда крестились, когда венчались и когда их отпевали».
Во время реконструкции храма возникли трудности с проведением кровельных работ: крыша практически не имеет прямых участков, вся состоит из своеобразных «кокошников». Каждый индивидуален по своему рисунку, потому приходилось делать несколько десятков выкроек из бумаги, а уже по ним вырезать медные листы. По этой причине вместо планируемых трех месяцев работы обновление кровли затянулось на полтора года. Осложнялась ситуация еще и тем, что финансирование проекта было непостоянным. Чтобы быть готовым к теплому сезону, настоятелю приходилось занимать деньги у кого-то из московских знакомых, оставшихся с того времени, когда отец Нектарий состоял в числе братии Московского подворья Троице-Сергиевой лавры. Порой сумма долгов доходила до полумиллиона рублей. Задолженности погашались, когда у церкви появлялись деньги. Ситуация облегчалась иногда тем, что некоторые «кредиторы» возвращенные им займы не брали. Эти финансы вновь отправлялись в строительный бюджет.
Впрочем, находились благотворители и в Саратове Ї как из числа прихожан, так и из числа «сочувствующих». Хотя влиятельные и состоятельные люди в этом храме не частые гости. В «Утоли моя печали» это объясняют так: когда в церковь приходит известный человек (если, конечно, он приходит для молитвы), ему не хочется, чтобы кто-то обращал на него внимание. А найти укромный уголок гораздо легче в большом соборе, нежели в таком крошечном, как «Утоли моя печали». Хотя, кажется, здесь это никого особенно не расстраивает: пусть разросшемуся приходу церкви и бывает подчас тесновато, здесь успела сложиться сплоченная община.