Думаю, каждый, кто читал в позапрошлом номере «Взгляда» трагическую сагу о смерти подростка, лечившегося в 9-й горбольнице, а затем ознакомился с эмоциональной перепиской журналистов и врачей на форуме, в первую очередь вспоминал свой опыт общения с людьми в белых халатах. И, боюсь, далеко не все воспоминания были приятными. Хорошего специалиста и чуткого человека никогда не забудешь, но всплывают в памяти и другие. Эпизоды с их участием выжигают мозг паяльной лампой, поскольку везде помимо врачей фигурировали твои родные и близкие. Давно уж было, а всё не отпускает чувство бессилия и невозможности что-то изменить. Вот и опять давление подскочило.


Реплики врачей на текст, в котором рассказывалось о гибели ребенка и мытарствах его матери, холодны и циничны: «данная статья является непрофессиональной, основанной на боли матери, потерявшей ребенка», «ваш подход – видеть в озере гнилой листочек и думать только о нем», «не печатайте больше по профессиональной теме, смешивая ее с болью матери, не надо, вы просто другим людям не даете права верить в нашу медицину, а другой у нас нет».
Знаете, я, пожалуй, скорее поверю эмоциональной матери, бегавшей по коридорам больницы и тщетно звавшей на помощь, когда ее сын умирал, чем продуманным отпискам. А призыв верить в нашу медицину вообще отдает каким-то шаманством. Верить надо в Бога, а медики должны лечить. Или уходить в башмачники.
И, наконец, апофеоз: «Вы считаете, что матери было бы легче, если бы ее сын умер, как вы выразились, «достойно»? Это некий врач пытается сказать, что если б медицинский персонал отнесся к больному и его матери более человечно, то это все равно ничего не изменило бы. А посему, вероятно, внимательность и тактичность в наших лечебных учреждениях – непозволительная роскошь. И вот с этого места, если позволите, поподробнее. Почему же так?
Два года назад мы с нашим ребенком лежали в институте Бурденко. И там не встретили ни одного врача, который полагал бы, что быть вежливым ему не обязательно. Самой суровой была старшая сестра, которая всё норовила выгнать меня из палаты на том основании, что одной мамы достаточно. (Ага, скажите это моей дочери.) Но не выгнала. Хмурилась, ворчала, но всё понимала.
Очень нужна была нам консультация невролога. К этой даме запись – на несколько месяцев вперед, причем люди приезжают со всей страны, а мы не по плану. Просто сами захотели, точнее лечащий врач порекомендовал. Пару раз жена пыталась прорваться к ней в кабинет, но натыкалась на холодное «Закройте дверь». Через несколько дней дочери делали операцию, которая длилась несколько часов. Мы ходили по коридорам как сомнамбулы, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Помирали. В какой-то момент по коридору проходила та самая невролог. Увидела жену, взяла за плечи и увела. Долго разговаривала с ней, убеждала, что так нельзя, что и о себе надо думать, ибо в противном случае можно свихнуться... На следующий день и ребенка посмотрела. Да, хороший специалист должен быть строг, сух, он обязан ценить свое время, потому что распределяет его между всеми больными, нуждающимися в его, именно его помощи. Но если ты идешь по коридору и видишь женщину, которая сползает по стеночке, подойди и встряхни ее, окажи первую моральную помощь, поддержи. Разве это не нормально?
Вот о чем речь. За всеми нацпроектами, выборами, низкими зарплатами и неустроенным бытом надо еще постараться просто остаться человеком с нормальными человеческими реакциями. Если зовут на помощь, то надо идти. А если кричат, то бежать. И не говорить теперь, что если бы тогда побежали, то это все равно бы ничего не изменило.
Недавно были в одном центре. Тамошние специалисты поставили нашему весьма непростому ребенку жуткий диагноз. За пару минут. Хотя на Западе, чтобы вынести столь же суровый вердикт, ребенка наблюдают несколько месяцев, а другое бурденковское светило сказало нам примерно так: мозг человека еще очень слабо изучен, потому вашему ребенку нужны регулярные занятия. Постоянная нагрузка в любом случае даст свой результат, а каким он будет, зависит от вашего упорства. То есть сомневаешься, не уверен в чем-либо на сто процентов – оставь людям надежду. И мы как заведенные вот уже несколько лет таскаем ребенка по психологам, логопедам, музыкальным работникам…
В саратовском центре (не хочу его называть, ноги нашей там больше не будет) нам тоже сказали, что с ребенком надо заниматься. Но одна психологиня не удержалась и добавила: только толку все равно не будет. Я знаю, что это не так, жена знает, что это не так, но как режут такие фразы – хуже скальпеля! Вот как можно говорить такие вещи матери проблемного ребенка? Не успокоить, не подбодрить, а с силой надавить на кровоточащую рану и посмотреть в глаза – как? Подействовало? Жена сказала: спасибо вам на добром слове, и вам того же. Ну а что еще тут скажешь?
… Гнилая листва есть во всех озерах. Циников и просто мерзавцев тоже хватает везде – в полиции, прокуратуре, среди башмачников. Очень много их в наших школах. Но, наверное, именно в здравоохранении они заметнее всего. Потому что здесь вопрос зачастую стоит о жизни и смерти, и, кажется, что в такую минуту всякое живое существо обязано всеми силами помогать другому живому существу. И когда это не так, становится страшно.
А может, просто климат в Саратовской области дурацкий? С экологией что-то не то? Какое время года ни возьми, всегда найдется гнилая листва. И как же ее много!