Недавно в Саратове прошел совместный рейд чиновников из городской администрации и сотрудников ГУ МВД. Цель – выявление нарушителей статьи 8 закона Саратовской области № 104 – ЗСО. Согласно этому документу гражданам категорически запрещается мусорить в городе. На нарушителей может быть наложен штраф от 2 до 5 тысяч рублей или вынесено предупреждение. Сумма серьезная, особенно если учесть, что протоколы составляются каждый день, но на улицах почему-то чище не становится. Для того чтобы понять, как работает закон, репортер «Взгляда» провел с полицейскими целый день и выяснил, что ситуацию может спасти увеличение штрафов, хорошее материально-техническое обеспечение полиции или… коррупция.
 
МНОГО-
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ
 
  «Немного не вовремя вы пришли. Понедельник всегда тяжелый день», – говорит мне начальник службы участковых уполномоченных Олег Евтушенко. На столе у полицейского несколько стопок бумаг и старенький компьютер.
  Разбираясь с документами, он звонит по мобильному подчиненным, с которыми мне предстоит провести день в поисках тех, кто бесцеремонно загрязняет улицы нашего города. Несмотря на то, что день только начинается, Евтушенко выглядит довольно напряженным, в кабинете постоянно трезвонит телефон.
  «… Простите, я не могу вам ничего сказать, пока не ознакомлюсь с материалами дела… Как нет заявления? Так пишите! Без него у меня руки связаны, и при всем желании я не смогу вам помочь…», – полицейский кладет трубку, медленно выдыхает и несколько секунд просто молчит. По словам полицейского, сегодня, после резкого сокращения штатов, на плечи участкового свалилась масса обязанностей. Для того чтобы все их выполнять, нужно уметь находиться одновременно в нескольких местах, а еще желательно иметь несколько пар рук и 30 часов в сутках.
 
В ПОТОКАХ
РАЗМОКШИХ МАКАРОН
 
  Я захожу в одно из отделений полиции в центре города, которое расположилось на первом этаже коммуналки. В темном коридоре стелется влажный и вязкий запах старья, со стен грозно смотрят однотипные фотороботы кавказцев, на полу потрепанный линолеум. В тесном кабинете за изрядно потертым ноутбуком сидит участковый. В многочисленные обязанности Александра Юрьевича входит еще и следить за чистотой на вверенной ему территории. Я спрашиваю, какие меры, по его мнению, необходимы, чтобы закон работал и люди не мусорили. «Я вот тебе пример приведу по незаконной торговле. На моей территории работает один торгаш, я на него уже несколько раз протокол составлял, но ему наплевать. Я думаю, что у него уже есть определенные договоренности по этому поводу и реальных штрафов он не платит», – рассказывает участковый и добавляет, что у нас нет неотвратимости наказания, но зато есть гибкая система договоренностей.
  Примерно то же самое происходит с протоколами за загрязнение территории. Участковый может составить только  протокол об административном правонарушении, а решение о штрафе будет выносить административная комиссия. «К тому же для того, чтобы все работало нормально, нужна как минимум материально-техническая база, нужны люди, которые будут отслеживать ситуацию, нужны камеры видеонаблюдения, чтобы фиксировать нарушения», – объясняет Александр Юрьевич, собираясь на плановый обход своего участка. С собой он берет папку с протоколами и маленький фотоаппарат, чтобы попытаться заснять нарушителей.
  Далеко ходить не приходится. Вниз по улице Соборной течет зловонный ручей то ли бытовых отходов, то ли помоев. Заходим во двор дореволюционной двухэтажки. Канализации здесь никогда не планировалось в принципе. Большая часть жильцов ходит в уличный туалет, а те, кто похозяйственнее, обустроили себе сливные ямы прямо у обочины. «Да что эти ямы, они их чистят раз в год. А когда они переполняются, то все дерьмо наружу вытекает», – жалуется один из жильцов и добавляет, что это часто становится причиной ссор между соседями. Уже выходя со двора, мы замечаем, что со второго этажа вдоль стены проложена пластиковая труба. Из нее на дорогу вытекает зеленоватая жижа с кусочками овощей и размокших макарон. Поднимаемся в квартиру, с той стороны двери нам отвечают, что хозяйки дома нет и когда будет, не знают. Александр Юрьевич оставляет визитку и просит перезвонить. Потом он должен будет составить административный протокол, но рассчитывать на честность хозяев не стоит. Скорее всего ему никто не позвонит, и участковый вынужден будет еще не раз вернуться в этот дом.
  Чуть выше по улице мы натыкаемся на такой же сток отходов, правда на этот раз из-за двери нам никто не отвечает. Во дворе появляется соседка нарушителей. «Нет, ну а что вы хотите?! Если у человека нет канализации?! Здесь старенькая женщина живет, в туалет она ходит на улицу, а из крана вода на дорогу сливается, но вода же чистая! – недоумевает женщина. – Здесь все пенсионеры живут. Даже те, у кого есть сливная яма, используют ее только для туалета, а остальную воду выливают на улицу, ведь денег, чтобы откачивать из ямы, ни у кого нет». Пока мы разговариваем, из соседнего двора выходит девушка с большим тазом и выливает на дорогу грязную мыльную воду. Пока Александр Юрьевич достает фотоаппарат, чтобы зафиксировать нарушение, хозяйка таза скрывается за высоким забором. «Ну вот опять не успел снять», – расстраивается участковый и устремляется за нарушительницей. Во дворе нас встречает молодая узбечка, она с трудом понимает по-русски и уверяет, что, честно, не знала о том, что выливать воду на улицу нельзя. «А куда же мне ее выливать? Канализации же нет», – оправдывается она. Александр Юрьевич приглашает женщину к себе в участок, чтобы составить на нее протокол. Участковый рассказывает, что, скорее всего, административная комиссия первый раз обойдется предупреждением, а в случае повторного нарушения выпишет штраф. Подобной работой Александру Юрьевичу и его коллегам приходится заниматься практически ежедневно, но пока положительных результатов мало. «Ну а что вы хотите, если у людей нет нормальных условий для жизни, если на улице урн нет, вы думаете, что в грязном городе люди будут окурок до мусорки нести? Сначала нужно привести город в порядок», – объясняет участковый на прощание.
 
СПАСАТЕЛИ ЗАТОНА
 
  Я сижу в пункте ППС на Театральной площади. В маленькой металлической будке жарко, как в парилке, термометр на стене показывает почти 40 градусов, у форточки стоит настольный вентилятор, который перегоняет раскаленный воздух. «Зря вы сюда приехали, в такую жару здесь нет народа и мусорить некому», – рассказывает полицейский, утирая пот со лба. Я спрашиваю, часто ли они ловят нарушителей закона. «Да практически каждый день. Люди у нас привыкли мусорить, и, чтобы это прекратить, нужно их, наверное, полностью перевоспитывать. Но радует то, что они хотя бы адекватно реагируют, когда мы их задерживаем», – объясняют полицейские и добавляют, что за всеми не уследишь. После переаттестации просто не хватает людей, а патруль из двух человек не может быть везде и сразу, чтобы отлавливать тех, кто загрязняет город.
  На пляже в Затоне у патрульных работы больше, чем у их коллег с Театральной площади. Хотя в их распоряжении комфортабельный автобус с небольшим кондиционером, прохлаждаться просто некогда. «В день мы составляем кучу протоколов на тех, кто мусорит или нарушает общественный порядок, но вы же сами понимаете, что здесь почти все пьют и бросают мусор, – объясняет мне полицейский. – Просто присмотритесь, здесь песок уже чуть ли не наполовину перемешан с отходами, даже ходить противно». В понедельник желающих понежиться на солнышке не так много, поэтому разглядеть пляж можно во всех деталях. Несмотря на то, что повсюду стоят урны, песок просто изгажен. Складывается впечатление, что окурки – это его неотъемлемая составляющая, как какой-нибудь минерал или окаменелости из древности. Ловить нарушителей ЗСО здесь можно пачками. «Проблема только в том, что народ по большей части здесь пьяный, и когда мы к ним подходим, то сразу же натыкаемся на хамство и агрессию. Чего мы только не слышали в свой адрес, а сколько раз на нас кидались пьяные «адвокаты» или «помощники прокуроров» в мокрых трусах, трудно сосчитать. Почти каждый день нам обещают, что завтра мы будем уволены», – с иронией рассказывает один из постовых Анатолий Анатольевич. Мы курсируем вдоль пляжа и высматриваем сильно поддатых отдыхающих. Полицейские рассказывают, что по большей части это делается не столько для протокола, сколько для того, чтобы обезопасить людей. «Когда что-то случается, все же к нам бегут. Недавно мы здесь ребенка вытаскивали из-под винтов катера. Его мамаша поддатая уснула на солнце и бросила мальчишку, он чуть не погиб. Нашим сотрудникам пришлось лезть в воду и выполнять функции спасателей», – говорит полицейский, внимательно вглядываясь в толпу купальщиков. Отчасти проблема заключается в том, что пляж в Затоне не предназначен для купания и официально имеет статус солярия, а значит, городская администрация не должна организовывать здесь безопасность. Но люди-то приходят сюда купаться, и в случае беды надеяться, кроме как на полицейских, больше не на кого.
  В дальнем конце пляжа мы замечаем двух пьяных товарищей. Песок вокруг них густо усеян бычками, рядом со спящим толстяком валяются пустые пивные бутылки, пара консервных банок и разнокалиберные пластиковые пакеты. Когда к ним подходят полицейские, на их лицах проступает по-детски наивное недоумение. Спящий выпивоха тут же вскакивает, по привычке начинает оправдываться, но когда для составления протокола он оказывается в полицейском автобусе, то в его неразборчивом лепете проявляются хамоватые нотки. «Да ты, эй, слышь, проверь получше, кто я такой вообще, – обращается он к одному из полицейских, готовящему протокол. – Денег ты все равно от меня не получишь, так что можешь писать свою бумажку, я тебе на ней хоть десять подписей поставлю, если тебе для галочки надо». «Денег мне от вас не надо, вот, идите, подпишите протокол и свободны. Решение административная комиссия будет выносить». «Ха! Да я все равно штраф не буду платить», – кидает на прощание выпивоха и, забрав своего более смиренного товарища, отправляется в неизвестном направлении.
 
НЕОТВРАТИМОСТЬ ЗАРАБОТКА?
 
  Понятно, что если бы в автобусе не сидел корреспондент, полицейские, возможно, разговаривали с нарушителями несколько иначе. Также понятно, что и штраф за мусор мог бы быть уплачен на месте, ни для кого не секрет, что любое нововведение в российских законах уже несет в себе коррупционную составляющую. Но суть в другом. Для того чтобы закон соблюдался гражданами, есть несколько путей. Во-первых, если бы на улицах было бы больше полицейских, которые фиксировали бы каждое нарушение, то вряд ли кто-то стал бы бросать окурок мимо урны. Во-вторых,  и это касается уже больше материально-технической базы, нежели нехватки человеческих ресурсов, если бы на каждом шагу были уличные пепельницы и камеры видеонаблюдения, то нарушения можно было бы предотвратить или на худой конец зафиксировать. К сожалению, в современных реалиях нет ни первого, ни второго пункта, но есть третий – коррупционная составляющая. Именно эта черта, присущая нашему служивому люду, а с этим, кстати, если не под запись, соглашаются даже полицейские, – может повлиять на должное соблюдение закона. Достаточно вспомнить, как  в общественных местах запретили пить пиво, и у постовых появился дополнительный повод для заработка. Но именно после этого люди стали пить на улицах меньше, и ситуация выправилась. Сейчас трудно сказать, по какому из этих трех сценариев будет развиваться ситуация с законом о мусоре, но искренне хотелось бы, чтобы не по последнему.
 

Фото автора