Одной из последних реформ президента Медведева стали преобразования в системе правосудия. По всей стране вводится четырехзвенная структура судопроизводства. По замыслу вдохновителя, институт апелляции приведет к стабильности судебных решений и быстрому исправлению ошибок, принимаемых судами первой инстанции. Что конкретно должно измениться и смогут ли перестроиться вышестоящие суды под обозначенные в реформе цели?  Или преобразования станут не чем иным, как еще одной бюрократической прокладкой на пути движения дел из Саратова в высшие судебные инстанции? Пока пессимистов большинство.
 
  Реформа в некоторой степени сближает процедуры гражданского и уголовного судопроизводства с ныне используемой четырехзвенной системой арбитражного процесса. Поэтому, чтобы прогнозировать результаты реформы, стоит воспользоваться опытом тех, кто уже работает подобным образом не первый год – то есть арбитража Саратовской области. Тем более что, по открытым данным, которые распространяет арбитражный суд, почти каждое пятое решение саратовской инстанции подвергается при пересмотре изменению. А это показатель, свидетельствующий о барьере на пути неправосудных решений.
 
ОЧЕНЬ СКРОМНЫЙ ОПТИМИЗМ
 
  Глава 12 апелляционного арбитражного суда Сергей Шараев уже высказал свое мнение о реформе, отвечая на вопрос «Взгляда» на первой (и пока единственной) встрече с прессой по итогам ста дней своего пребывания в должности. «Подобные изменения, происходящие сегодня в гражданском и уголовном процессе, начались именно с арбитража. И, вероятно, используется наш накопленный положительный опыт. Главное нововведение заключается в том, что появляется лишняя дополнительная возможность для обжалования и исправления судебных ошибок. Следовательно, реформа направлена на повышение качества системы правосудия», – считает Шараев.
  Однако Шараев признает и определенные сложности переходного периода. «Придется решать немало организационных вопросов, в том числе выделение судов и назначение судей, – отмечает Шараев. – Было бы неплохо разделить инстанции и территориально, как это воплощено в арбитраже. Для каждой оборудовать свои помещения. Иначе для людей может быть не ясно, в чем же реформа, так как в одних и тех же судах рассматриваются дела и по первой инстанции, и может  идти процесс обжалования».
  Во многом согласен с представителем судебного корпуса глава правозащитного центра «Солидарность» Александр Никитин. Он также обращает внимание на появление у сторон дополнительной возможности заявить свои аргументы в суде и добиваться справедливости: «Порой людям трудно изложить свою точку зрения и представить ее в заседании. Сейчас они могут сделать это в трех инстанциях сразу». Вместе с тем обращает внимание юрист и на ограничения при рассмотрении дел в апелляции. «Реформа аргументирует процесс предоставления доказательств в суд, – заявил правозащитник «Взгляду». – Новая процедура будет сильнее дисциплинировать стороны, так как уже в первой инстанции надлежит предоставлять максимальное количество доказательств, а не пытаться удерживать его до момента обжалования. Сама по себе система становится более цивилизованной, например в части обжалования непроцессуальных действий суда».
  В то же время, по мнению Никитина, реформа вряд ли сумеет решить все задачи, ныне остро стоящие перед правосудием. «Одним только введением апелляционной инстанции проблемы в нашем правосудии не ограничиваются, – размышляет эксперт. – Первостепенная задача заключается не в реформировании процедуры судопроизводства, а в обеспечении полной независимости судей от давления и одновременно подчинения их норме и духу закона. А в этом направлении еще есть куда двигаться».
 
РЕАЛЬНЫЕ
И ТРЕВОЖНЫЕ
ОЖИДАНИЯ
 
  На примере уголовного судопроизводства нововведения будут работать следующим образом. Апелляционными инстанциями на решения мировых судей теперь будут выступать районные суды. В судебных коллегиях по уголовным делам Верховного суда области будут рассматриваться апелляции на решения районных судов. А судебная коллегия Верховного суда страны будет заслушивать дела, поступающие из судов субъектов Российской Федерации. Такое распределение предусмотрено в ст. 389.3 Уголовно-процессуального кодекса РФ.
  В полной мере новая система заработает лишь с 2013 года, но ряд саратовских адвокатов пока относятся к ней с изрядной долей настороженности. Их позицию в интервью «Взгляду» выразил адвокат Теймураз Тотиков: «Любые реформы не будут иметь успеха до тех пор, пока судьи не начнут нести персональную ответственность за те решения, которые принимают». Но он не отрицает, что с введением апелляции появится «еще один из барьеров, который поможет вскрывать ошибки следствия и судов первой инстанции».
  Другой коллега Тотикова, также специализирующийся в основном на уголовных делах адвокат Тамаз Барбакадзе,  называет нововведение неоднозначным. Признавая наличие дополнительной возможности исправлять ошибки судов первой инстанции, юрист в то же время обращает внимание на право апелляции ужесточить приговор, вынесенный судом первой инстанции. «К этому нововведению я бы призвал отнестись более настороженно, – подчеркивает Барбакадзе. – У нас, одной стороны, получается можно изменить приговор в худшую сторону, в то же время ограничивается право на предоставление дополнительных доказательств. Если речь идет об усилении наказания, то должна быть дана возможность и другой стороне представить дополнительные доказательства вне зависимости от того, была ли возможность заявить об этих фактах при первом рассмотрении дела».
  Член адвокатской коллегии проводит параллели новой системы судопроизводства с теми, что приняты в странах Европы, которые имеют схожую с Россией правовую систему. «Во Франции, Германии и странах Восточной Европы, то есть государствах, где существует апелляционная инстанция, судопроизводство проходит в полном объеме, в том числе и допускается возможность представления дополнительных доказательств, – утверждает Барбакадзе. – Иначе складывается ситуация, когда права всех участников, прежде всего подсудимого, могут быть ущемлены».
 
СТАБИЛЬНОСТЬ
КАК САМОЦЕЛЬ?
 
  Часть саратовских юристов не питают особых иллюзий от введения новой системы судопроизводства. К таким, например, можно отнести участника громких процессов по делам экс-мэра Энгельса Михаила Лысенко, саратовских чиновников Фильчушкина и Воронкова – адвоката Станислава Зайцева. «Необходимо посмотреть, как эта система будет работать, какая будет складываться практика. Конечно, дополнительная возможность для обжалования всегда полезна. Но в то же время вряд ли она одна сумеет кардинально исправить ситуацию, – размышляет адвокат. – Необходимо установить такую систему, когда судья окажется, с одной стороны, полностью независим от давления следствия, прокуратуры или руководства, но, с другой, работник Фемиды должен нести ответственность перед законом за все свои принятые решения».
  Однако, как считает господин Зайцев, о независимости судей даже в результате реформы говорить пока еще преждевременно. И давление на людей в мантиях все равно может оказываться немалое. «А до решения этих ключевых для системы проблем любые реформы вряд ли будут иметь высокую эффективность!» – констатирует юрист.
  Впрочем, и его позиция еще достаточно умеренна по сравнению с заявлением, сделанным адвокатом Еленой Кобзаренко в комментарии, данном нашему изданию. «В нашей стране реализуется очередной этап судебной реформы, которая, как мне помнится, началась еще в прошлом веке. Годы идут, а долготерпеливые граждане РФ все ждут, когда же произойдут изменения, направленные на восстановление доверия к судебной системе. Те, у кого терпение лопнуло, уже стали выходить на площади, а тем временем судебная реформа идет своим чередом и, наконец, стала перманентной. Не успели принять закон, как на следующий день начинают его изменять, дополнять. Я уже стала думать, что это такая государственная политика, направленная на то, чтобы никто в нашей стране не посмел заявить, что знает закон. Так, наверное, проще управлять населением», – уверена Кобзаренко.
  По мнению правозащитника, вера в то, что реформы направлены на повышение качества судебных актов, осталась лишь у оптимистов. Сама же она причисляет себя к пессимистам и полагает, что изменения приведут к увеличению штатов в судах, потребуют значительных бюджетных средств на финансирование деятельности новой инстанции, увеличению сроков рассмотрения дел. «Один месяц на подачу жалобы, два месяца на ее рассмотрение. Раньше это называлось волокита, а теперь реформирование», – резюмирует адвокат.
  В вопросе представления дополнительных доказательств Елена Кобзаренко также видит скорее возникающую проблему, а не способ защиты прав сторон участников спора: «Представьте ситуацию: в вашем распоряжении находится доказательство, которое может повлечь отмену принятого решения. Вы полагаете, что вот-вот увидите торжество справедливости. Не тут-то было! Вам предложат обосновать невозможность представления этого доказательства в суд первой инстанции. При этом Фемида будет исследовать причины, которые не позволили вам этого сделать. И только после того как судья признает эти причины уважительными, он соизволит принять новые факты».
  Из этого адвокат делает вывод о том, что для судейского корпуса важнее стабильность решений, а не справедливость или возможность своевременного устранения ошибки. «Я смотрела бы в будущее с большим оптимизмом, если бы законодатель возлагал бы на судей побольше обязанностей. Глядишь, и у нас с вами появились бы гражданские права, – размышляет Кобзаренко. – Например, если бы он указал, что суд апелляционной инстанции в интересах законности обязан проверить решение суда первой инстанции в полном объеме. В то время как в существующей сегодня норме указано, что суд вправе так поступить. Почувствуйте, как говорится, разницу».

Фото Юрия НАБАТОВА
и Константина ХАЛИНА