В начале этой недели руководство регионального Управления федеральной службы исполнения наказаний устроило для журналистов местных СМИ пресс-тур в исправительную колонию № 13, где недавно погиб заключенный Артем Сотников. О том, как выглядят исправительные учреждения во время показательных визитов, – в репортаже корреспондента «Взгляда».
 
  В административном здании печально известной ИК № 13 нас встречают заместитель главы регионального УФСИН Сергей Бугаенко и и.о. начальника колонии Сергей Салов. Они с улыбкой предлагают всем горячего чаю и конфет и рассказывают историю колонии.
  Оказывается, на территории исправительного учреждения действуют профтехучилище, школа, небольшая церковь и даже молельная комната для мусульман. А заключенные могут с пользой провести время и подзаработать, занимаясь металло- или деревообработкой или трудясь в пошивочном цехе. Я смотрю в окно, за которым простирается вылизанная и пустая территория, и вспоминаю, что, когда я впервые собирался ехать в пионерский лагерь, примерно то же самое рассказывал его директор моим родителям. К сожалению, далеко не все обещания тогда оказались правдой. В столовой кормили отвратно, бассейн не работал, а вожатые оказались не такими уж и приветливыми, как в приемный день.
  За нашей делегацией закрывается последняя решетчатая дверь, и мы оказываемся на территории колонии. «Вот здесь у нас работает мини-кафе, заключенные встречаются с родственниками, пьют чай или кофе, а свидание длится четыре часа», – рассказывает Сергей Бугаенко. Заключенные и родственники в этот момент улыбаются и молча кивают головами.
  Далее следуют «комнаты длительных свиданий». В узком коридоре развешаны картины и искусственные цветы, двери в комнаты выкрашены в белый цвет, внешне все напоминает дешевую гостиницу. Общая кухня, туалет, душ. Здесь заключенные встречаются с женами. Мы входим в одну из комнат, в которой застаем ошарашенного мужчину и его жену. За минуту до визита они смотрели телевизор и собирались поесть. «Вот в таких условиях проходят свидания, – рассказывает и.о. начальника колонии. – Можно журналистам вас сфотографировать?». Постояльцы растерянно кивают и замирают.
 
ОБЪЕКТ СО СЛОЖНОЙ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКОЙ
 
  Мы выходим на залитую солнцем улицу и направляемся к небольшой церквушке, где сейчас идет богослужение. «Вот это церковь во имя святого Николая Чудотворца, ее заключенные сами строили и оформляли. К нам регулярно приезжают священники и проводят службы», – гордо рассказывает Бугаенко. Рядом с церковью соседствует дверь печально известного ШИЗО. На голубой табличке перечислены ответственные: ст. л-т Агарков, м-р Сехчин, к-н Зайцев, к-н Писаренко, ст. л-т Кузнецов, ст. л-т Бобряшов. Журналисты просят показать им изолятор, но начальство колонии заявляет, что не может, потому что это «объект со сложной оперативной обстановкой».
  В медсанчасти практически безлюдно, прохладно и тихо. Посмотрев на кабинеты и трех больных, выстроившихся по стойке смирно около своих коек, мы направляемся на улицу. «Гражданин начальник, можно к вам обратиться, подойдите, пожалуйста!», – слышится чей-то голос из-за решетчатой двери. «Гражданин начальник» Сергей Салов сконфуженно подталкивает заинтересовавшихся журналистов к выходу. «Не обращайте внимания, это душевнобольной, у него нервное расстройство, я потом к нему подойду», – говорит он, захлопывая дверь. Позже выясняется, что осужденный по наркотической статье 228 УК РФ не в первый раз требует аудиенции начальства, и начальство периодически общается с ним на «личные темы». «А что у него за заболевание?» – спрашиваю я у Сергея Салова. «Да какое там расстройство может быть?! Вы же знаете, что 228 статья – это наркотики», – отвечает начальник, добавляя, что осужденный душевно расстроился на майские праздники.
 
«ПРИЯТНОГО АП-ТА»
 
  Следующей «достопримечательностью» становится один из корпусов, в котором расположился седьмой отряд. До блеска начищенное здание, туалеты, душевые, аккуратные кровати… Кажется, такого порядка у меня в квартире не было никогда. На время нашего визита всех заключенных согнали в одну комнату, где они смотрят телевизор. По заверениям начальства, это не образцово-показательный корпус, а вполне рядовой. На огороженном дворике корпуса расположились небольшая спортивная площадка и место для курения. По соседству – просторная столовая с металлическими столами. Ко мне подходит один из ответственных за питание и начинает нудно рассказывать про разнообразие блюд и качество продуктов. Я сразу вспоминаю многочисленные истории бывших зэков о противной тюремной баланде. Наверное, зэки врали… Глядя на сочный салат и жирные куски мяса, мне захотелось есть.
  Посмотрев небольшое музыкальное выступление творческого коллектива колонии, мы уже собираемся ехать домой, но напоследок предпринимаем еще одну попытку уговорить начальство показать нам ШИЗО. С явной неохотой в голосе начальство соглашается пустить нас туда на пять минут.
  «Объект со сложной оперативной обстановкой» в отличие от образцово-показательных молельных комнат и столовых совсем не напоминает детский оздоровительный лагерь. Тяжелые двери, темные проходы, суровые надзиратели, камеры слежения. В коридоре слышится тихая музыка. Нас запускают в одну из мрачных камер. Справа в полу – отгороженный нужник, слева – раковина, на небольшом столе нацарапана надпись «Приятного ап-та», к стене приделаны откидные нары, которые, по словам надзирателей, «раскладывают на время сна». На чем сидят заключенные во время бодрствования, я так и не смог понять, но, дважды осмотрев помещение, стульев не нашел. «Так, всё, у вас время вышло, выходим отсюда!» – резко сообщает надзиратель и выводит нас из изолятора. «До свидания», – говорим мы. Но, осекшись, поправляемся: «То есть прощайте».
 
Фото Константина ХАЛИНА
 
  Подробнее о том, какой позиции по поводу гибели Артема Сотникова придерживаются руководство УФСИН, общественники из областной наблюдательной комиссии и родственники Сотникова, а также бывшие заключенные ИК-13, которые тоже неплохо помнят «тихую музыку» в ШИЗО, читайте на стр. 6 .